К 100-летию перенесения мощей святых преподобномучениц Алапаевских Елисаветы и Варвары в Русскую Гефсиманию.

30 января 2021 года исполняется 100 лет со дня перенесения мощей святых преподобномучениц Великой Княгини Елисаветы Феодоровны и инокини Варвары в Русскую Гефсиманию. На Святую Землю тела с гробами преподобномучениц прибыли из Пекина,куда они были отправлены в марте 1920 года из Читы. Мощи алапаевских мучеников сопровождал игумен Серафим (Кузнецов), настоятель Серафимо-Алексеевского скита Белогорского Свято-Николаевского монастыря.

Игумен Серафим (Кузнецов)

16 апреля, в пасхальную пятницу, в 2 часа утра вагон с гробами прибыл на главный вокзал г. Пекина; а в 8 часов был передан на площадку Аньдинминских ворот. Здесь прибытие вагона с останками великих князей ждал крестный ход Духовной Миссии во главе со мной. Никто из представителей посольства на встречу не явился. Бросалось в глаза также отсутствие русских резидентов, проживающих в Пекине. Даже некоторые духовные лица, проживавшие в стенах Миссии, пытались уклониться от встречи, но под угрозой выселения из Миссии вынуждены были принять участие. Зато много было китайцев. 

День выдался тихий и солнечный. Тихо подошел поезд к площадке и остановился. Мы вошли в вагон и были поражены. Вагон с останками царственных мучеников оказался простым товарным вагоном, грязным, не убранным даже внутри. Гробы были простые деревянные и грязные. Не видно было никакого проявления уважения к останкам мучеников. В вагоне не было ни аналоя, ни икон. Все это производило удручающее впечатление. Всем стало стыдно за тех, кто допустил такую небрежность. 

Удрученные всем увиденным, мы постарались поскорее вынести гробы из вагона и в сопровождении Крестного хода внести их в церковь преп. Серафима Саровского на миссийском кладбище. 

Когда гробы с останками Царственных мучеников были внесены в церковь, и когда раздалось пение тропаря «Да воскреснет Бог», настроение наше резко изменилось, и на душе стало радостно. Верилось, что Господь не допустит окончательной гибели России, и Россия вновь восстанет в прежнем величии и мощи, славя Воскресшего из мертвых. 

После заупокойной службы гробы были оставлены в кладбищенском склепе до устройства помещения в церкви Серафима Саровского. Игумен Серафим вспоминал: «По моей просьбе атаман Семенов дал средства устроить в церкви под амвоном склеп, подобно тому, как в Вильне в Свято-Духовском монастыре, — с железными дверями, куда и были поставлены все восемь гробов. Ключи от склепа хранились у меня и самый склеп за моей печатью». 

Что касается князя Кудашева (последний императорский посол в Пекине), то он впервые посетил миссийское кладбище только несколько месяцев спустя, сопровождая первого секретаря английского посольства в Пекине, получившего распоряжение о перевезении тела великой княгини Елизаветы Федоровны в Иерусалим. Решение об этом было принято после того, как принцесса Виктория Баттенбергская окончательно убедилась в гибели сестры. Сведения об участи алапаевских узников, поступавшие в Европу, были на первых порах весьма противоречивы, в том числе в связи с кампанией дезинформации, которая велась советскими властями, сообщившими сразу же после убийства о «похищении» великих князей и Елизаветы Федоровны группой монархически настроенных офицеров. Но весной 1920 года в одном из иллюстрированных английских журналов была опубликована фотография, сделанная сразу же после извлечения ее тела из шахты. Сомнений больше не оставалось, и Виктория Федоровна принимает решение о перевезении останков сестры в спокойное безопасное место. В качестве такого места она выбирает храм св. Марии Магдалины в иерусалимской Гефсимании. Причины очевидны: Елизавета Федоровна присутствовала вместе с мужем на освящении этого храма в 1888 году. Она любила его еще и потому, что он был посвящен памяти еще одной Дармштадской принцессы, связавшей свою жизнь с Россией, — императрицы Марии Александровны, супруги императора Александра II и матери ее мужа, великого князя Сергея Александровича. Кроме того, перевоз останков Елизаветы Федоровны и ее келейницы Варвары в Иерусалим, находившийся после Первой мировой войны под английским мандатом, не представлял особых политических и логистических сложностей. 

Слово игумену Серафиму: «Когда принцесса Виктория Федоровна узнала о кончине своей августейшей сестры, великой княгини Елисаветы Феодоровны, то пожелала перевезти ее тело вместе с гробом послушницы Варвары в Иерусалим. Виктория Федоровна просила меня сопровождать гробы. Оставшиеся в Пекине 6 гробов при акте я сдал начальнику Миссии епископу Иннокентию под его непосредственное наблюдение и вручил ему ключи от склепа. Помимо сего лично просил китайского президента иметь попечение о них, который дал свое согласие». 

С. Фомин нашел свидетельство еще одного очевидца отправки мощей преподобномучениц из Пекина: «Повез тела тот же игумен Серафим, который привез их в Пекин и который неотлучно при них оставался, ежедневно совершая заупокойные богослужения об умученных. Вообще преданность этого вдохновенного и благоговейного старца его покойной духовной дочери и другим, замученным в Алапаевске, была трогательна и поучительна. Я был в Пекине в тот день, когда отправляли в Тяньцзынь для погрузки на пароход тела великой княгини и сестры Яковлевой. Нельзя было без слез смотреть, как прощался игумен Серафим с остававшимися в Пекине для дальнейшего упокоения останками других замученных и как молился он затем на вокзале во время панихиды перед самым отходом поезда около поставленных на открытую платформу гробов, чтобы Бог дал ему возможность выполнить волю великой княгини и благополучно доставить ее тело в Иерусалим. Даже на китайскую толпу эта сцена произвела сильнейшее впечатление». 

Из Пекина игумен Серафим выехал 30 ноября 1920 года. В Тяньцзине гробы были перегружены на пароход и отправлены в Шанхай, а оттуда 15 декабря морем в Порт-Саид, куда прибыли 26 января 1921 года. Все это время при мощах безотлучно находились игумен Серафим, послушники Максим Канунников и Серафим Гневашев, а также сопровождавший их из Читы член Следственной комиссии А. П. Куликов. 

«В Порт-Саиде, — пишет о. Серафим, — нас встретили Их Высочества принцесса Виктория Федоровна с супругом принцем Людвигом Александровичем и дочерью принцессой Луизой. Отсюда в одном поезде прибыли в Иерусалим 27 января 1921 года». 

Разрешение на упокоение останков великой княгини Елизаветы Федоровны и ее келейницы Варвары принцесса Виктория Баттенбергская получила от английских колониальных властей и Патриарха Иерусалимского Дамиана. Разрешение Патриарха было испрошено через бывшего царского посланника в Египте А. А. Смирнова и Совет царских послов, действовавший в Париже. Патриарх Дамиан, на чьей канонической территории находилась Русская Палестина, включая храм св. Марии Магдалины, дал свое благословение без колебаний. 

Практическую работу по подготовке места упокоения взяло на себя Императорское Православное Палестинское Общество (ИППО), председателем которого до 1917 года оставалась Елизавета Федоровна. Действующий председатель ИППО князь А. А. Ширинский-Шихматов дал следующее указание управляющему подворьями ИППО в Иерусалиме Н.Р. Селезневу: «Итак, Господь приводит нашу августейшую председательницу к мирному покою в Гефсиманию! Неисповедимы судьбы Господни! Мне представляется, что Палестинскому Обществу в лице Вашем и Управлению должно принять на себя всю заботу о благоговейном и достойном в Бозе почившей погребении Ея. Если не встретится затруднений и опасений и необходимость не заставит предпринять чрезвычайные меры предосторожности, надлежит особенно тщательно обставить церковную службу. Выбор места погребения в храме также надо весьма обдумать, имея в виду присущую почившей глубокую скромность и всегдашнее ее стремление никогда ничего и никого не стеснять, а особенно в храме Божием». 

Князь особо подчеркнул: «Сопровождающим гроб Ея Императорского Высочества должны быть оказаны все виды внимания и всяческая помощь, если бы таковая оказалась им необходимой. Это единственное, чем мы можем воздать им как дань уважения и признательности за предпринятый ими подвиг и доказанную любовь к почившей». 

Поезд с останками Великой княгини и ее келейницы прибыл на Иерусалимский вокзал ровно в час дня 28 января 1921 года. На перроне его встречали британский губернатор Иерусалима Рональд Сторрз, представитель Верховного Комиссара лорд Хей, греческое и русское духовенство, несколько бывших служащих Палестинского Общества и испанский консул, назначенный англичанами представлять русские интересы в Святой Земле. Встречавшие были представлены Виктории Федоровне, ее супругу маркизу Милфорд-Хэвен и их дочери Луизе, сопровождавшей мать во время паломничества Елизаветы Федоровны на Урал летом 1914 года. Затем все прошли к траурному вагону, где находились два деревянных гроба, обитые по швам медью. У гроба великой княгини, на крышке которого была ее фотография в белом одеянии и апостольнике, стояли игумен Серафим, два его послушника и А. Б. Куликов, бывший делопроизводитель при следователе Соколове. 

Под пение «Святый Боже» гробы были вынесены на платформу, где была отслужена панихида. Траурный кортеж в сопровождении полицейских машин направился в сторону храма св. Марии Магдалины. Гробы мучениц везли в двух автомобилях, предоставленных палестинским правительством. Возле гробов находились игумен Серафим и русское духовенство. За ними в отдельных автомобилях следовали маркиз Милфорд-Хэвен с супругой и дочерью и бывшая фрейлина Елизаветы Федоровны Е.Н. Струкова с супругом, губернатор, греческое и русское духовенство. Замыкала процессию машина Управляющего подворьями Палестинского Общества. 

Екатерина Николаевна Струкова, урожденная Козлянинова, находилась при Елизавете Федоровне 10 лет. В окружении Великой княгини ее звали Китти. Она была в свите великокняжеской четы, посетившей Иерусалим в 1888 году в связи с освящением храма Марии Магдалины. В 1905 году она вместе с Гадоном присутствовала на свидании Елизаветы Федоровны с Иваном Каляевым. Ее супруг, Николай Владимирович, также много лет бывший секретарем Великой княгини, принимал деятельное участие в работе ИППО. К Виктории Федоровне Струковы присоединились в Италии, где жили в эмиграции. 

У северо-восточного угла Старого Города Иерусалима, где дорога поворачивала на Елеон, спускаясь в долину, где когда-то шумел Кедронский поток, перед участниками погребального кортежа открылся вид на русский храм св. Марии Магдалины. Стройный семиглавый собор, украшенный луковками куполов и кокошниками, он был построен в новомосковском стиле, характерным для эпохи Александра III. Слева от него, через дорогу от греческого монастыря св. Стефана, угадывался приземистый романский фасад храма-усыпальницы Божьей Матери. Выше, на северной из трех вершин Масличной (Елеонской) горы, — ограда монастыря Мужей Галилейских, летней резиденции Иерусалимских Патриархов. Под храмом Марии Магдалины, у самой подошвы святого Елеона, приютился Гефсиманский сад — владение францисканцев с восемью оливковыми деревьями, помнившими, по церковному преданию, молившегося здесь Спасителя. Правее ограды Гефсиманского сада тропинка вела из русского храма к камню Моления о чаше, над которым в 1930-е годы великий Антонио Барлуцци построит Храм Наций. 

Автомобили остановились в виду Львиных ворот, где начинался Крестный путь Спасителя. Здесь кортеж встретили сестры Елеонской обители с крестами и хоругвями, множество русских людей, православных арабов. Отслужили литию и двинулись по крутому спуску к церкви Марии Магдалины. Перейдя ложбину, остановились у храма Успения Божией Матери, вновь отслужили литию, сняли гробы с автомобилей и на руках понесли их в гору к церкви. Здесь массивные, очень тяжелые гробы пришлось нести православным арабам и русским женщинам, соплеменницы которых таким же образом еще при турках внесли на вершину Елеона колокола русской Спасо-Вознесенской обители. «Были напряженные моменты, когда некоторые женщины, несшие эти гробы, от изнеможения падали, и тяжелейшие домовины начинали качаться на плечах несущих. Тогда падавших моментально заменяли идущие следом. В церкви Марии Магдалины вновь отслужили панихиду», — вспоминали очевидцы. 

Погребение было назначено на воскресение, 30 января. За остававшиеся полтора дня предстояло определить и обустроить место погребения. Дело осложнялось тем, что храм св. Марии Магдалины построен на горном склоне и имеет уклон с востока на запад (в результате этого в нем нет крипты). С северной стороны храма, на уровне паперти, имелось пять жилых комнат, в которых размещались насельницы Елеонской обители, несшие послушание по его охране и уборке. Вход в них находился там, где сейчас располагается трапезная Гефсиманского монастыря. Попробовали было пробиться в подхрамовые помещения с этой стороны, прошли каменную стену на глубину в один метр, но дальше двигаться не рискнули, опасаясь повредить своды, на которых держался пол храма. Вызвали арабских рабочих, принимавших участие в постройке церкви, они подтвердили существование под престолом помещений и вход в них указали у престола. Однако возобновившиеся утром 29 января работы показали, что в этих помещениях не было бокового входа. 

Созвали совет с участием бывшего генерального консула в Иерусалиме А. Ф. Круглова, Н. Р. Селезнева и исполнявшего обязанности начальника Русской Духовной Миссии иеромонаха Мелетия (Розова). Круглов настаивал на устройстве усыпальницы в подалтарных помещениях. Селезнев и Мелетий считали, что ее надо устроить в жилой комнате с двумя окнами, в которую имелся боковой вход. 

Для разрешения возникших разногласий понадобилось вмешательство Виктории Федоровны, которая «предложила поставить гробы не в темное замурованное пространство под алтарем, а в комнату, куда она сможет свободно войти в любое время». Немедленно приступили к побелке этой комнаты и устройству временных дверей. К вечеру все было готово. 

В воскресенье, 30 января, заупокойную литургию служил Патриарх Дамиан при пении елеонских сестер. Ему сослужили греческое и русское духовенство. 

После панихиды и разрешительной молитвы гробы подняли на руки и перенесли в приготовленную усыпальницу. На них возложили венки и цветы, в том числе от Русской Духовной Миссии, бывших воспитанниц Бейт-Джальской учительской семинарии ИППО, от школ Палестинского Общества, от православных арабских общин. От Совета ИППО — крест из белых живых цветов. 

2 февраля в храме св. Марии Магдалины Виктория Федоровна обсудила с А. Ф. Кругловым, Н. Р. Селезневым и представителями РДМ вопрос о входе в усыпальницу. Она высказала пожелание не заделывать его наглухо, а поставить прочную, обитую железом дверь и замуровать верхнее окно. Против нижнего окна, выходившего под одну из трех арок, на которых лежит паперть церкви, было решено устроить часовню. 

Пока проходили работы, православные арабские общины провели несколько мероприятий, посвященных памяти почившей председательницы ИППО. По предложению бывших учительниц Бейт-Джальской семинарии была отслужена заупокойная служба, на которой присутствовали супруги Струковы. Затем в здании семинарии состоялся прием духовенства, старшин и почетных лиц Бейт-Джалы. Заупокойная литургия была отслужена и в церкви Иакова, брата Господня, примыкающей к Храму Воскресения и Гроба Господня. На ней присутствовали Виктория Федоровна с супругом и дочерью. Вместо проповеди звучали речи учителя русских школ, бывшего воспитанника Назаретской семинарии Адиба Хури и игумена Серафима в память о великой княгине. 

В субботу, 5 февраля, обустройство усыпальницы было завершено. На следующий день Н. Р. Селезнев передал ключи от усыпальницы Виктории Федоровне. Рядом с местом упокоения в комнате, которая до этого занималась елеонской матушкой, поселился игумен Серафим. В смежной, третьей комнате разместились Максим Канунников и Серафим Гневашев. Виктория Федоровна приняла на себя все расходы по обустройству усыпальницы и часовни. Единственное пожелание, которое она высказала в адрес Н. Р. Селезнева, было связано с принятием на службу члена следственной комиссии А. П. Куликова, сопровождавшего гробы алапаевских мучеников от Читы. 

9 февраля, чета Милфорд-Хэвен отбыла из Иерусалима в Рим. Оставляя Палестину, принцесса подтвердила управляющему подворьями, что «заботу об охране доставленных ею в Иерусалим останков великой княгини Елизаветы Федоровны она принимает на себя до времени, когда Палестинское общество сможет принять эту охрану на свое попечение». 

Охрана гробов и надзор за усыпальницей принцесса Баттенбергская поручила о. Серафиму. Накануне отъезда она оставила ему следующую доверенность: 

"Многоуважаемый Отец Серафим! Сим поручаю Вам охрану драгоценных останков сестры моей великой княгини Елисаветы Феодоровны и сообщаю Вам, что как Его Блаженству Патриарху Иерусалимскому, так и великобританским королевским властям в Палестине известно мое желание и законное право, чтобы гроб с телом покойной великой княгини ни в коем случае не переносился из склепа церкви св. Марии Магдалины без особенного письменного моего, либо, после меня, с согласия сына моего Георгия Маунт-Бэттенского, графа Медена". 

Виктория, маркиза Милфорд-Хэвен 

Подпись маркизы Милфорд-Хэвен удостоверяю. Староста православной посольской церкви в Риме Николай Струков. 8 февраля 1921 года, Иерусалим. 

С подлинным верно: Игумен Серафим 

Вместе с письменной доверенностью о. Серафиму были переданы ключи от склепа. У английского Верховного комиссара Виктория Федоровна оставила распоряжение, что «гробы с останками великой княгини и инокини Варвары составляют ее собственность и без ее распоряжения никто не может их никуда перевозить». Средства, необходимые для поддержания порядка в крипте, перечислялись на первых порах на имя игумена Серафима через испанское консульство.

П.В.Стений "Скитоначальник. Жизнь и судьба игумена Серафима (Кузнецова)"

После прославления Русской православной Церковью заграницей 1 мая 1982 года, в день празднования Недели святых жён-мироносиц, мощи святых преподобномучниц Великой Княгини Елисаветы Феодоровны и инокини Варвары были перенесены из крипты в храм, где они покоятся и ныне.

Рака с мощами святой преподобномученицы Великой Княгини Елисаветы Феодоровны в храме святой равноапостольной Марии Магдалины в Гефсимании